– Неделю назад были два парня, – матрос опустил голову, но тут же встрепенулся: – Товарищ майор, мне нужно рассказать вам что-то важное.

– Потом расскажешь. Мы из-за тебя на шесть часов опаздываем. Сможешь показать на карте, где находится лагерь Ахметова? – Офицер раскрыл карту и показал местонахождение разведрасчета и местность, где петлял пехотинец.

– Здесь лагерь, – уверенно назвал Стеблин. – От хребта до лагеря примерно километр.

– Был здесь, – уточнил разведчик. – Ты три дня по одному и тому же месту плутаешь, а погони за тобой нет. Боевики искали тебя не больше суток. Так что осторожный Ахметов уже два дня назад ушел из лагеря.

Монах подозвал радиста с 12-килограммовой рацией за спиной и о чем-то пошептался с ним. Через пару минут передатчик с радиусом действия три тысячи километров «выбросил» в эфир радиограмму.

– Теперь нужно уходить отсюда. Наше дело – разведка. Автомат и гранату я возьму. Поднимайся, матрос Стеблин. Ты какого призыва?

– Весна 99-го.

– Два года… – покивал Монах. – Считай, свое отбарабанил.

Полгода плена сделали свое дело. Морской пехотинец чувствовал себя слепым котенком, шагая в середине группы спецназа. Он, кроме спины впереди идущего, абсолютно ничего не видел. А лунный свет был лишь подсветкой в глаза и мешал различать даже кусты по сторонам. От этого беглец часто моргал и только усугублял ситуацию: серебристый диск еще сильнее плясал перед ним даже при закрытых глазах.

Он как-то быстро успокоился, вроде как врос в ситуацию, которая и стала очередным этапом не его побега, а возвращения. Сейчас он, идя в группе спецназа ГРУ, действительно возвращался, и с каждым шагом дорога к дому становилась все короче. Теперь он мог твердо сказать, что, терпя побои и унижения, верил все эти долгие месяцы и не терял надежды. Верил и надеялся майор спецназа, которого казнили у него на глазах, иначе бы не высказался в утвердительной форме: «И ты, парень, все сделай для того, чтобы каждый из них получил пулю. «Духи» – болезнь. А мы с тобой – оружие против этой заразы».

И еще одно перевоплощение. Игорь представил себя равноправным бойцом группы спецназа, он идет, чтобы «потом не мучиться совестью». Хотя бы из-за одного человека, майора, «санитара леса».

26

Москва, 8 декабря, суббота

– Достал меня этот п-парень, – шутливо посетовал Гришин. – Я с ним две недели работал. Вместе пересмотрели тысячи фотографий, слайдов, видеоэпизодов. Хорошо, у него память фотографическая, составили несколько фотороботов, приметы боевиков и их гостей. Подрывники из питерской группы несколько раз были в лагере Ахметова, открыто обсуждали планы диверсий, называя друг друга по именам и кличкам. Причем двое из них были в форме российских военных. У них были поддельные документы для свободного передвижения по Чечне, включая пропуска в охраняемые зоны. Составили примерный список терактов – известия об удачно проведенных диверсиях боевики встречали радостными криками и салютовали из «калашей».

Местом встречи для заговорщиков теперь служила «малина», проверенная оперативная квартира Гришина в Печатниках. Сегодня же они целый вечер просидели в пивном баре. Оба были любителями бочкового не фильтрованного, а помещение бара входило в торговые площади магазина, которым заведовал хороший знакомый Гришина, сорокапятилетний бывший офицер ФСБ. Удобное место, из зала в пивную вела зеркальная дверь с надписью: «Проходи и выпей с комфортом». Внутри бара четыре столика, высокие стулья, отличное «Жигулевское» пиво, чистенький туалет, что немаловажно.

Привыкший к таким просьбам, хозяин магазина подготовил уютную забегаловку. Когда Гришин вошел в магазин, вместо привычной для местных любителей пива вывески увидел привычную для себя: «Извините, закрыто».

– Вот так они поставили подрывную работу, – продолжал Николай, – и просто террористами их назвать нельзя. Это была устойчивая диверсионно-подрывная группа с четким профессиональным руководством. Финансирование шло с двух направлений: госбезопасность Грузии и спецслужбы Саудовской Аравии. Стеблин здорово помог тогда, во многом благодаря ему банду подрывников взяли раньше. Не берусь сказать насколько, но это десятки спасенных жизней.

Николай в очередной раз по-хозяйски прошел за стойку и, как опытный бармен, налил пиво в два пластиковых стакана.

– Молодой, – Гришин снова заговорил о морском пехотинце, – не остыл после побега и встречи со спецназовцами, порывался в бой. Говорит, знаю, где схроны с оружием, вооружусь и разнесу банду! Я ему говорю: «Может, уже и нет больше твоей банды. Там всю местность «сушки» прочесали». Только вроде успокоился, другая просьба: дай адрес Монаха, майора, который разбудил его.

– Дал? – спросил Марковцев.

Вот чего не мог сделать Гришин, так это дать адрес майора из 22-й Гвардейской бригады спецназа СКВО, дислоцированной в Аксае. Пообещал, конечно, достать, но только для того, чтобы хоть первое время не доставал морпех своими просьбами. Сейчас, глядя на Марка, неожиданно сказал:

– Может, ему сказать адрес подполковника? Смелый парень.

– Мне нужны не смелые, а хорошо подготовленные бойцы. А смелость – вещь приходящая. Ударит в нос пороховой дым, замелькают отработанные гильзы, вот тут смелость и жди.

Марковцев улыбнулся, вспоминая что-то.

– У меня в отряде был боец – диверсант от бога. А в классе был самый зачуханный, все его обижали. Но характер у пацана, я тебе скажу! Его побьют, а он натянет проволоку в подъезде обидчика и на следующий наслаждается видом расквашенного носа соседа по парте. Изворотливый был очкарик, хитрый – ужас! Из любой ситуации найдет выход. Маленький, щуплый, а в рукопашной громилу под центнер мог приструнить. Валят его на пол опытные бойцы, проводят прием на удушение – сдаешься? А он достает из кармана нож – и к горлу противника. Ему говорят: договаривались же без оружия! А он молчит в ответ, сукин сын: главное, поединок-то он выиграл. Вот такие люди мне нужны.

– Вот и морпех такой же. Боевики думали, он в яме сидит, а он с ножом в траншее.

– Ты какой-то неуемный, Николай. Хлопочешь, что ли, за своего «крестника»?

– Он мне историю про пленного майора спецназа рассказал. Казнили майора на глазах у парня.

– Нет, – твердо закончил разговор Марковцев. – Он свое дело сделал. Теперь очередь за другими.

Вряд ли Гришин проверял товарища, но разочаровался бы в нем, если бы Марк «повелся» на его просьбу. Просто так сложился разговор.

Глава XI

СПРУТ

27

9 декабря, воскресенье

Вечер. Хозяин правительственной дачи вышел во двор с лопатой. У Ленца давно вошло в привычку по выходным самому убирать снег. Утром – отличная разминка и заряд бодрости на целый день. Вечером – хорошо снимает напряжение.

Этот год не радовал настоящим снегом – легким пушистым, снежинки не летели с неба, а тяжело, только что не со свистом авиационной бомбы, падали, образуя на земле липкое месиво, которое приставало к лопате и делало ее неподъемной. Работа, приносящая удовольствие, плавно переходила в каторгу. И не бросишь в сердцах лопату: домочадцы всполошатся – не заболел ли, а наблюдательные охранники скривятся: скис начальник.

«Привычка, едри ее мать!» – выругался генерал-полковник. И – нашел выход. Незаметно оглядевшись, поднажал на лопату и сломал черенок: у него еще не вошло в привычку чинить инвентарь.

«Шизею», – подвел итог Игорь Александрович, едва не вышедший на покой пару месяцев назад. Он уже готовился сдать дела своему преемнику с двойным гражданством, но министр обороны «вовремя одумался»; и реакция известного военного историка на смену кадрового военного разведчика Федора Ладыгина, руководившего ГРУ до 1997 года, не потеряла своей остроты спустя пять лет: «ГРУ не постигла судьба ПГУ (Первое главное управление КГБ СССР) – быть филиалом ЦРУ и посредственным «источником» для капитолийского холма». А полураспад Спрута, как называли начальника Главного разведывательного управления, пошел вспять. Те, кто надеялся видеть генерал-полковника на пенсии (а таковых в ГРУ были единицы), затаились, остальные продолжили работу в том ритме, который Ленц задал в 1997 году, возглавив разведуправление.